Уроженец Тюмени, покоривший искушенную московскую публику, он с удовольствием работает в камерных театрах по всей стране. Его постановки, в которых заняты многие топовые актеры, будоражат, оставляют долгое послевкусие, вызывают дискуссии. Об умении найти дело, где ты — первый, наше интервью с Данилом Чащиным.
Вопросы задавала Елена Грибкова
Данил Чащин: «В профессии мне свойственна смелость»
— Данил, вы — яркое подтверждение того факта, что не послушные отличники добиваются жизненного успеха, а хулиганистые троечники. Вы не раз признавались, что учились не очень, а первую книгу прочитали в девятнадцать лет…
— В вопросе обучения многое решает страсть. В детстве мне было не интересно, а в юности я стал одержим, жадно впитывал, нагонял, и это не составляло уже никакого труда. В школе, конечно, что-то читал, но попытки не были засчитаны, потому что мне было сложно, я бросал. А в сознательном возрасте этот процесс стал увлекательным. Поэтому сейчас я даже младшему брату не знаю, какую литературу рекомендовать, что ему понравится. Видимо, каждый сам должен прийти к чтению. Я вот в настоящий момент изучаю «Анну Каренину» Льва Толстого — есть в планах постановка. И если бы я за этот роман взялся в пятнадцать лет, то точно бы забросил. Как говорится в одном из моих любимых фильмов «Одержимость», про барабанщика, — не в моем, мол, темпе.
— Получается, что вся неспешная классика и старое кино с вами не созвучны?
— Сейчас я уже это полюбил. Буквально позавчера с удовольствием пересмотрел «Париж, Техас» Вима Вендерса. Он медленный, трехчасовой, но прошел словно на одном дыхании. В любом случае мне кажется, что начинать надо с чего-то эпичного, динамичного, а когда втянешься, уже можно экспериментировать. Сегодня я вовлечен в кинематограф, поэтому смотрю и новые фильмы, и сериалы. Правда, избирательно, по рекомендации. Но мне важно понимать, что в контексте, что популярно и по какой причине. Я же работаю с восприятием публики и обязан предугадывать ее реакцию. Пока на моем счету дебютный сериал «Райцентр», «Улица Шекспира», который сейчас в монтаже и появится на ОККО в этом году. А скоро я все с той же кинокомпанией «Среда» собираюсь снимать новый проект — серьезную социальную драму, основанную на реальных событиях. Играть там будут как супермедийные актеры, так и совсем никому не известные — я люблю открывать новые лица. А что касается раскадровки, глубины кадра, постановки света, то это изучаю в процессе. Честно говоря, предложений о съемках, в том числе и полного метра, приходит очень много от разных кинокомпаний, но, как ни парадоксально, если в театре я стремлюсь к разнообразным пространствам, то в кино как-то пока прикипел к «Среде».
— Но все-таки как театральный режиссер вы известны гораздо больше…
— Да, и сейчас я готовлю несколько серьезных театральных проектов, а также детскую постановку, что очень ответственно, поэтому присматриваюсь, на чем заострено внимание подростков. Материал — прекрасные «Денискины рассказы» Виктора Драгунского. Я познакомился с Денисом Викторовичем, это была очень волнительная встреча для меня, но оказалось, что он знает мои постановки и полностью одобрил замысел. Это будет спектакль-концерт с Тимуром Родригесом, и мы собираемся его играть на разных площадках.
— Это очевидно — ваши постановки идут в самых разных театрах как Москвы, так и России, ближайшего зарубежья, еще вы сняли музыкальный клип, социальную рекламу, короткометражку, документальный фильм…
— Считаю, что нужно все активно пробовать, искать, поэтому сегодня в моей жизни гораздо меньше театра, нежели раньше, я уже больше ухожу в сторону кино. Последняя моя театральная премьера была полгода назад в Театре Наций — «Последнее лето». Хотя и говорят обо мне, что я многостаночник, но теперь ставлю один спектакль в год. Незадолго до пандемии у меня возникли и зарубежные предложения, надеюсь, что когда-нибудь к этой идее вернусь, поэтому регулярно учу с репетитором английский язык.
— Все ваши вещи невероятно живые, с явно спонтанно придуманными решениями, непредсказуемыми поворотами.
— Зрителю ни в коем случае не должно быть скучно. Здорово, когда возникают мурашки на коже. Есть же известная фраза Стендаля, что «всякая любовь начинается с удивления». Поэтому на репетициях я всегда прислушиваюсь к актерам, стараюсь «поймать волну», ценю неожиданные находки, спонтанность, такой джазовый алгоритм. Также прибегаю к иронии, юмору, даже если взялся за трагедию. Но знаете, как только ставлю финальную точку в спектакле, больше к нему не возвращаюсь, он уже живет своей жизнью. Есть режиссеры, которые не оставляют свое детище, что-то еще добавляют, переделывают, но это не я. Максимум сижу на пяти первых показах и отправляю в свободное плавание. Бывает, актеры обижаются, что я уже полностью занят новыми проектами, их не посещаю, а я ведь уже все сказал в момент постановки. Я даже не очень готов снимать второй сезон сериала, который уже сделал. Не вижу смысла возвращаться. Зачем заходить дважды в одну и ту же воду, когда можно взяться за что-то свежее? Нужно обновляться все-таки. И меня поражают художники, готовые годами воплощать один сюжет. Вот Миядзаки свой мультфильм «Мальчик и птица», недавно вышедший, делал чуть ли не десять лет. Меня это восхищает — как можно жить так долго одним замыслом и не перегореть!
— Ну, это как с человеком…
— Тут бы я поспорил. С человеком всегда открываются какие-то новые грани. Вот мы вместе с женой семь лет, и я каждый раз заново влюбляюсь, нахожу что-то новое.
— Она актриса?
— Нет, слава богу. Ее зовут Дана Хамитова, она сценарист и мой ближайший соратник. Именно она сделала новый перевод к спектаклю «Кто боится Вирджинии Вулф?» и инсценировки к некоторым другим моим проектам. У нас с ней плодотворное сотворчество, все идеи с ней обсуждаю, и потом она мне помогает подбирать музыку. Собственно, музыкальными композициями я вдохновляюсь изначально, когда только продумываю основную канву постановки. Кроме того, важно найти главную, эмоциональную фразу спектакля, которая будет в дальнейшем держать меня в тонусе. И вот в Вирджинии Вулф вело высказывание Шопенгауэра, что межличностные отношения напоминают дикобразов, которые обнимаются в холода, чтобы не замерзнуть, но в то же время колют друг друга иголками. Так взаимодействуют и наши герои. А в «Последнем лете» для меня все началось со строчки в песне группы ДДТ — «Печальная страна, а в ней твое окно».
— Однажды вы взяли себе за правило наставление Вячеслава Полунина во всем искать семью и теперь работаете только с теми, кого хочется обнять… А как быть с людьми, которые хотят сохранять дистанцию?
— А вот тут свою роль играет подробный кастинг, на котором я не только выбираю талантливых актеров, но и людей, с которыми мне будет комфортно. Понятно, что не всегда возникает любовь, но уважение должно присутствовать. Недавно услышал об одном психологическом наблюдении: двум группам людей с тяжелыми рюкзаками у подножия горы предложили примерно оценить путь до вершины. В первой группе были все незнакомцы, а во второй — друзья. В результате вторая группа назвала цифру в два раза меньшую, чем первая, и это подтверждает, что, когда ты со своими, проблемы не представляются страшными. Я творю в команде, заряжаюсь от нее, и это для меня важно. В театре, в кино не дойдешь в одиночку, тут нужна поддержка тех, кому доверяешь, — близких товарищей.
— В свое время благодаря ловкой импровизации, на кураже, вы поступили на кафедру режиссуры Тюменской государственной академии культуры, искусств и социальных технологий. Получается, опытным путем догадались о своем призвании?
— Совершенно верно. Знал, что в вузе недобор мальчиков, и отправился. Мой принцип — ввязаться, а там посмотрим. Удаль, долготерпение и русское авось — это наше все, родное. Качества, на которых держимся. В профессии мне свойственно проявлять смелость, в отличие от жизни. В реальный водоем я захожу осторожно, не прыгаю с берега. Тут я не рисковый, в противоположность супруге. Она у меня азартная. А с режиссурой действительно у меня стало получаться. Я же много чего пробовал, будучи подростком. Мама у меня работала во Дворце пионеров, и я имел возможность ходить практически во все детские кружки и секции. Картинг, каратэ, изобразительное искусство, бальные танцы, даже мягкие игрушки научился шить. На днях брюки порвались, и я их зашил столь виртуозно, что поразил жену — она не ожидала. Так вот тогда, где бы я ни занимался, везде был кто-то, кто делал это очевидно лучше меня. Каждый раз хвалили какого-то Васю или Петю, а я оставался на периферии со своими способностями. Об актерстве думал, но артист я тоже так себе, ограниченный, на мой взгляд. Только в режиссуре, где требуется такой здоровый дилетантизм, знания во всех сферах, я нашел свое место. Именно на режиссерском факультете меня стали выделять. Получается, интуитивно прибился к своему, и педагоги меня уже стали направлять.
— Однако с актерской природой вы знакомы отлично, умеете донести ассоциативный ряд.
— Лично я, выходя на сцену, испытывал дикий стресс. С тех пор уяснил для себя, что актеры — чрезвычайно хрупкие существа, и с ними следует обращаться бережно. Моя задача их любить, находить сильные стороны, чтобы они их выражали, так называемую зону заразительности, и не давать им того, что не идет. Никакой игры на сопротивление, все должно быть органично. Я и психолога приглашал на репетиции, когда требовалось. Мы с ним вместе с артистами разбирали персонажей.
— Создается впечатление, что вы верите миру, ждете подарков от вселенной…
— Я человек верующий, и кажется, что у меня очень крутые ангелы-хранители, которые лихо ведут. В Тюмени у меня все складывалось прекрасно, потом я приехал в Москву, окончил магистратуру Школы-студии МХАТ при центре им. В. Мейерхольда, курс Виктора Рыжакова и начал активно работать. Совсем не просто и не быстро попал в высшую лигу — пришлось пробиваться, доказывать, что что-то из себя представляю. Помогли упорство и вера в свои силы. Но уже десять лет как я житель столицы и скоро, надеюсь, стану им официально — собираюсь купить квартиру.
— А как сибиряк что советуете посмотреть в Тюмени?
— В Тюмени стоит просто погулять, сходить в драматический театр — он у нас крутой, посидеть в замечательном ресторане «Чум» с аутентичной едой и настойками, а потом поехать на горячие источники, на базу отдыха «Верхний бор» например. Мне там нравится. Обязательно еще надо увидеть Тобольск — кремль, музей. Город, где жили Ершов, Менделеев.
— Чем вы занимаетесь на досуге?
— Спортом увлекся, а то обожаю десерты, и они дают о себе знать. Еще играю на гитаре. Стихов уже не сочиняю, а раньше писал. Жене посвящал.
— У вас в арсенале множество номинаций почетных премий, в том числе и за знаковый спектакль «Молодость». В какой-то мере это символично, так как ваша деятельность остро резонирует с эпохой, и вы как-то тонко чувствуете ход времени, постоянно оцениваете, что успели.
— Время, возраст, безусловно, мощный триггер. Я видел немало примеров, когда люди, даже пассионарного склада, настоящие генераторы вдохновения, постепенно теряли запал, воодушевление, уходили в депрессию… Между прочим, эти наблюдения явились референсом к постановке «Живой Т». Мне тридцать пять, но меня откровенно пугает подобная перспектива. Возможно, и по этой причине тоже я стараюсь браться и исследовать многое, чтобы сохранять любопытство и не зацикливаться на чем-то одном, в том числе и на каких-то успехах. Английский режиссер Питер Брук говорил о трех возрастах человека — молодости, зрелости и старости. Так вот у театра их всего два — молодость и сразу старость, и нужно стремиться поддерживать его исключительную молодость, быть готовым развиваться, расти, набирать. Я всегда уверен, что мой лучший спектакль впереди. Быть может, это будет даже мюзикл.
