Надежда Батоева: «На спектаклях люблю ловить баланс»

Летом нынешнего года в Мариинском театре появилась новая прима. Ею стала Надежда Батоева, о чем сразу после спектакля «Дон Кихот», в котором Надежда исполнила партию Китри, объявил зрителям глава балетной труппы Юрий Фатеев. Так что тринадцатый сезон, который артистка завершила в театре, стал для нее счастливым.

— Надежда, вы достигли высшей степени балетной иерархии, кажется, к чему еще стремиться… А к чему?

— Новый статус — не повод останавливаться на месте. Это повод продолжать развивать себя в искусстве. Например, мечтаю добавить в свой репертуар партию Никии. Еще хотелось бы станцевать в спектакле «Манон», который я пока видела только в исполнении иностранных артистов, — в Мариинском он не идет.

— Какие были ощущения, когда после спектакля узнали о том, что стали примой?

— Я была в приятном шоке — это было неожиданно. Не думала, что когда-нибудь дойду до этой ступени: прекрасно понимала, что вполне могу остаться до конца карьеры первой солисткой. Поэтому, когда прозвучало это объявление и потом посыпались конфетти, мне очень захотелось закружиться. Но на сцене так себя вести нельзя. Поэтому сдержалась и сделала лишь легкий поворот. Подумала еще: сейчас надо пройти через букеты и не споткнуться. Когда все закончилось, хотелось повторить еще раз, чтобы легче было осознать, что это точно случилось.

— Что в творческом плане больше всего влияет на вас эмоционально?

— Порой одни и те же партии не то что бы приедаются, но хочется чего-то нового. Очень радуюсь, когда дают партию, которую я давно не танцевала или мало танцевала. Хотя это и тяжелее, смена образа — всегда очень интересно.

— А что, наоборот, выбивает из колеи, тормозит, мешает? 

— Когда очень устаешь эмоционально и физически, из равновесия может выбить любая мелочь. Но я не могу себе этого позволить — всегда стараюсь сохранять спокойствие, перетерпеть, выдохнуть и идти работать дальше.

— В вашем репертуаре почти все главные партии балетной классики. А чем от классических интерпретаций отличается балет современный? Как относитесь к нему и что можете сказать о своей партии в балете «Двенадцать»? 

— Хочу отметить, что для меня современный балет разделяется. Есть балет на основе классического движения, классического танца, а есть контемпорари — это больше уход от классики. Но если говорить о современном балете в целом, то это утрирование классического танца, возможность показать, на что способно балетное тренированное тело. Это, например, балеты Уильяма Форсайта, балеты Уэйна Макгрегора, «Поцелуй феи» Максима Петрова, «Двенадцать» Александра Сергеева.

— Перед недавней премьерой «Двенадцать» волновались? Или, наоборот, были сосредоточенны и спокойны?

— Я всегда волнуюсь перед премьерой, перед новой партией. Хочется, чтобы зрители восприняли балет хорошо, поняли его. А здесь была не просто новая партия, а новый балет. «Двенадцать», кстати, публика приняла замечательно: даже по очередям в кассы перед спектаклем было понятно, что зрителям он очень интересен.

— Слышала, классику танцевать значительно труднее, чем современную хореографию. Вы с этим согласны?

— Танцуя классику, ты должен делать все кристально чисто. Твердо знать, где в какую позицию должен встать и на какую высоту прыгнуть. Но современная хореография не легче: нужно танцевать так же чисто. Артисту проще только в том плане, что можно больше импровизировать, быть более раскрепощенным.

— Расскажите, как начинался ваш путь в балет? Как он пришел в вашу жизнь?

— Я из Волгограда, из многодетной семьи. Все началось с того, что наша мама решила водить старших братьев на спортивные танцы. Пока братья занимались, я, пятилетняя, просто бегала по коридорам. Как-то, увидев это, их педагог предложила отдать учиться и меня. Через пару лет в Волгограде появилась балетная студия, и я, уже став школьницей, в нее поступила. Потом маме посоветовали отвезти меня в Москву или Петербург. Помню, мы поехали в Москву в августе. Прием уже закончился, в академии был только дежурный педагог, он вышел, посмотрел, сказал: «Приезжайте в сентябре». Но мы все же решили еще в Петербурге попытать счастья. Там был дополнительный набор, и хотя конкурс был 30 человек на место и сложно было поверить, что пройду, я поступила. Мне было всего 9 лет. Потом несколько раз меня хотели отчислить из Академии, потому что было очень тяжело догнать детей, у которых уже был серьезный опыт в спорте или танцах. До поступления я только раз стояла у станка. Но на мне лежала большая ответственность. Понимала, что ради меня мама уехала в Петербург, и я должна была доказать самой себе и семье, что все это не зря. И когда перешла в класс к Людмиле Николаевне Сафроновой, я из худших постепенно перешла в лучшие. Вот таким мне и запомнился мой старт.

— Не знаю, смотрели ли фильм «Большой», где авторы попытались показать балетное закулисье. Если смотрели, то, наверное, помните, что «фишечкой» главной героини был феноменальный прыжок. А ваш творческий почерк по каким приемам наиболее узнаваем? 

— Я не очень люблю балетные фильмы, потому что они не слишком похожи на настоящую жизнь. Что касается «фишечки», надеюсь, она у меня есть. Например, иногда на спектаклях люблю ловить баланс, если это можно назвать отличительной чертой. Вообще мы, балетный народ, очень критично к себе относимся. Не могу сразу же после спектакля смотреть его в записи. Если смотрю, то через полгода, щурясь, и мысли такие: здесь вроде бы было ничего, это можно в следующий спектакль взять, а все остальное просто мрак.

— Правда ли, что закулисье — это исключительно «клубок целующихся змей» или все это лишь устоявшийся стереотип, а между артистками царят вполне нормальные, дружеские отношения? 

— Никакого «клубка» — мы все дружим. И когда хорошее случается, поддерживаем, и когда что-то не очень хорошее, помогаем. Но, наверное, изредка можно услышать легкое шипение, когда кто-то кому-то дорогу перешел, даже не подозревая об этом.

— Бывает, что вы импровизируете на сцене? Или все импровизации возможны лишь в репетиционном зале, а во время спектакля вы четко следуете тому, что было отработано заранее? 

— Да, я импровизирую, но это не сиюминутное решение. Объясню: в зале во время репетиций невозможно каждый раз все делать одинаково. С опытом понимаешь, в каком стиле можешь импровизировать, где сменить наклон головы, где растянуть или укоротить движение; появляются разные варианты, а на сцене ты выбираешь, каким воспользоваться. Но иногда репетируешь, и тебе нравится, как ты в этот момент выглядишь. Ты пытаешься это повторить на сцене, и не получается. Все потому, что полностью выложился в зале.

— О чем думает балерина, когда танцует? 

— Я вот недавно танцевала и очень хотела запомнить, о чем думала. Конечно, в первую очередь о движении — о том, что говорила Галина Петровна Кекишева, мой педагог. Проговариваешь про себя сюжет, фразы героини, движения и жесты, чтобы они натурально выглядели. Но при этом успеваешь заметить, что у кого-то телефон звонит, а ты весь в образе, и этот телефон тебя сбивает. К дирижеру мысленно обращаешься: «пожалуйста, быстрее» или «спасибо, какой удобный темп». Еще мелькает мысль: вот вечером вкусно поем…

— Многое ли в балете зависит от партнера? Есть ли у вас любимые партнеры, с которыми легко и надежно? Если да, то кто они?

— От партнера зависит очень многое. И у нас в театре все любимые и надежные. Все относимся друг к другу с уважением и на сцене всегда стараемся облегчить друг другу жизнь. Конечно, довольно часто много работаешь в паре с определенным солистом: с Кимином Кимом, Тимуром Аскеровым, Константином Зверевым. Бывает так: «Рубины» Баланчина мы учили вместе с Филиппом Стёпиным, станцевали пару спектаклей вместе, потом нас разделили по разным партнерам, а когда мы снова встали в спектакль вместе, пазл сразу же сошелся.

— Когда зрители аплодируют по ходу спектакля, это поддерживает или сбивает?

— Не могу сказать, что это плохо, ведь это способ выражения благодарности. Бывают такие моменты, когда знаешь, что аплодисментам уже положено быть, а в зале тихо, и ты думаешь: наверное, все очень плохо, а потом понимаешь, что зрители просто сидели затаив дыхание. В прошлом сезоне я была на гастролях в Перми, танцевала партию Китри в «Дон Кихоте». Первое мое появление на сцене — и тишина. Аплодировать начали только в середине акта. После спектакля руководитель Пермской балетной труппы Антон Пимонов подошел ко мне и сказал: «Наша публика не всех сразу принимает, но ты смогла их убедить».

— А где публика самая приветливая и благодарная? 

— Мне кажется, в Японии. Там безумно любят русский балет, всегда ждут наших гастролей. И принимают по-доброму, по-домашнему, ездить туда очень приятно. Но я думаю, что публика везде приветливая. А петербургские зрители — еще и из самых строгих.

— На какие приходится идти ограничения ради любимой работы? Какого режима придерживаетесь, соблюдаете ли диету, чтобы оставаться в форме?

— Раньше пыталась соблюдать. В какой-то момент поняла, что жесткие диеты не помогают, ограничивать себя надо не в продуктах, а в объеме порции. С возрастом стало легче поддерживать форму из-за того, что все же балеты большие, сжигается много калорий и на сцене, и в репетиционных залах. Конечно, после пандемии я чуть поправилась, но довольно быстро все согнала.

— В отпуске отпускаете себя? Как и где отдыхаете? 

— Да, стараюсь отпустить, потому что невозможно круглый год держать себя в стрессе. Отпустить мысли. Отпустить балет. Но бывает, в театральном отпуске еще ездишь на свои гастроли. Поэтому, естественно, держишь в голове, что неделю можно расслабляться, а потом нужно идти в спортзал. То есть отель всегда нужно бронировать такой, где спортзал есть, и взять с собой пуанты. К тому же мой партнер, Константин Зверев, трудоголик. Я, если честно, готова весь месяц пролежать на пляже, и совесть меня будет мучить, только когда я приду на первый урок. А он не такой — тренировок не пропускает. И он меня мотивирует. Что касается мест отпуска, выбираю жаркие страны, где есть море и нет медуз, потому что я их боюсь.

— Личная жизнь, семья, дети — может ли это себе позволить современная балерина?

— Конечно. Современная балерина может четверых детей иметь и оставаться в форме. Мы такие же обычные люди — только с необычной профессией.